Скоммуницировать внятно опыт депрессии, чтобы это было понятно человеку, который никогда ею на страдал, практически невозможно.
Проиллюстрируем это на метафоре забега. В этой метафоре сложные жизненные обстоятельства – это как забег по трассе при температуре +50° в горах с большими перепадами высоты: очень трудно и при этом понятно, что очень трудно. Депрессия в этой метафоре – это трасса, на которую вышли несколько бегунов, но дорожка одного из них внезапно оказалась в невесомости, оттуда в одно мгновение пропал весь воздух, а все правила, которые раньше действовали, вдруг действовать перестали.

Человек в депрессии: Мне больно и плохо и не получается!
Зритель: Да, это нормально. У тебя трасса очень нелегкая, конечно, тебе плохо. Это закончится и ты отдохнешь.
Человек в депрессии: Нет, ты не понимаешь. Я знаю, что такое трудная трасса, я по таким бегал. ЭТО СУМАСШЕДШАЯ ТРАССА. Она прямая и ровная, но я не могу и шага сделать! Как будто я в книге про магов и там другие законы физики. Я не могу пошевелиться там без причудливых последствий.
Зритель: Это всё от переутомления. Ты просто слишком много бежал. Конечно, после того как до этого пробежал еще одну гонку, на второй ноги отказывают.
Человек в депрессии: Нет, и такое со мной было, и это тоже не то. Я знаю, что такое утомление. Это как будто ты смотришь на таблицу умножения, но у тебя нет сил посчитать даже простые примеры точно, и 2*2=4, а в депрессии 2*2= ЭТОТ ПРИМЕР НИКОГДА НЕ БУДЕТ РЕШЕН и НЕТ НИКАКОГО СМЫСЛА В УМНОЖЕНИИ.
Зритель: Так если у тебя нет переутомления и трасса не выглядит объективно сложной, может, попробовать взять себя в руки? Мысли позитивно, не раскисай, всё зависит только от твоего настроя.
Человек в депрессии: *пытается, но результат предсказуемый.


От невозможности рассказать, ощутить, что тебя понимают, пропасть и вакуум между человеком и окружающими растёт, и это усиливает депрессию.


Эндрю Соломон в книге «Демон Полуденный. Анатомия депрессии» пишет о ещё одном аспекте разговора о депрессии: «Удивительно, но правда и то, что независимо от того, что ты говоришь о своей депрессии, тебе не поверят, если ты не выглядишь депрессивным в тот самый миг, когда тебя видят и слышат». И получается парадокс: нужно тратить силы на то, чтобы жить, несмотря на депрессию. Но попытки выстоять, выжить, замаскироваться расцениваются социумом как признак и доказательство, что никакой депрессии и нет.


Что помогает окружающим всё же услышать опыт человека с депрессией?
Собственный отрефлексированный опыт психического заболевания (депрессия, БАР и т.д.).
Собственный отрефлексированный опыт жизни с хроническим заболеванием (особенно если оно снижает качество жизни, но для остальных невидимо: бронхиальная астма, ревматоидный артрит, диабет и т.д.).
Хорошая психообразовательная база (чтение/просмотр хороших научно-популярных и научных материалов о депрессии).

Резюме: о депрессии тяжело рассказывать, потому что в языке нет каких-то специфических слов, маркирующих именно депрессию. Есть много смежных состояний и причин, которые в обыденном сознании легко спутать с депрессией, при этом для них есть четкие алгоритмы выхода, которые для депрессии не срабатывают. И поскольку есть спектр внешне похожих состояний, сильно отличающихся по причине и по способам совладания, только люди, которые научились видеть эту разницу либо на своем опыте, либо путем изучения теоретических материалов, могут при описании внутреннего тягостного опыта понять, что речь идет о депрессии. Остальным для этого требуется больше времени и психопросвещение.